ПИТЬ ДО ДНА — ТОСТ НЕ ДЛЯ ПОДВОДНИКОВ
19 марта — их профессиональный праздник 
Знаете ли вы, что такое полная географическая невинность?
Полная географическая невинность — это когда моряк на карте плачет и не может найти Америку.
А высшая степень все той же невинности? Это когда проходим Гибралтар и я говорю сигнальщику: «Вот ведь в точку попали! Слева — Европа, а справа — Африка», — а он смотрит на меня, вытаращив глаза, и говорит одно неприличное слово, которое в обычной, гражданской жизни можно заменить только тремя: «Ладно вам привирать».
А как радовался мой матрос из далекой Сибири, когда он первым понял, что такое «десять в минус десятой степени»! Он был просто счастлив. У него не было сил сдержать себя, он засмеялся и тут же дал подзатыльник тому своему товарищу, до которого это пока не дошло, после чего сказал ему: «Ну ты и бестолочь!»
А потом мне прислали Алмаза. У Алмаза в графе «специальность» стояло «киргиз». И по-русски он знал только два слова: «Шестнадцатый склад».
Алмаз был человеком потрясающей доброты и всю жизнь прослужил на камбузе. А он так хотел быть дозиметристом...
Когда он попадал-таки на свое родное ЦДП, он садился в кресло, и лицо его обретало покой.
Как-то он пришел на моей смене как раз перед докладом в центральный. А мне до смерти надо было в гальюн. Я усадил Алмаза перед пультом и сказал, показывая на каштан:
— Когда отсюда скажут: «ЦДП!» — ответишь: «Есть ЦДП!», а если скажут: «Есть пульт!» — доложишь: «На ЦДП замечаний нет!»
После чего я кубарем слетел по трапу в гальюн.
А центральному захотелось открыть переборочные захлопки.
— ЦДП!
Алмаз сидел перед пультом спокойный, как внучатый племянник Будды.
— ЦДП!
— Есть ЦДП!
— Открыть переборочные захлопки по вдувной!
— Есть ЦДП! — сказал Алмаз и отвернулся от каштана. Захлопки он, конечно, не открыл. Он даже не знал, что это такое.
— ЦДП!
— Есть ЦДП!..
— Открыть переборочные захлопки…
Так они общались минут пять, пока я пребывал на дучке.
— ЦДП!!! — орал центральный.
— Есть ЦДП! — отвечал ему великолепный Алмаз.
Наконец центральный не выдержал:
— ЦДП! Что у вас там происходит?!
Слова эти были новые, и Алмаз решил, что пора воспользоваться второй частью разрешенной ему фразы:
— На ЦДП замечаний нет!
Как-то с нами пошел доктор из института. Он всех матросиков заставлял проходить психологические тесты, заполнять таблицы. Ночью поднял Алмаза после смены на камбузе таблицу заполнять — крестики-нулики ставить. «Я ничего не знай!» — сокрушался Алмаз. Самым близким для него человеком на корабле был я, и он явился сокрушаться ко мне.
— А что тут знать? — сказал я. — Тут же крестики надо ставить! Вот и лепи!
Алмаз повеселел и принялся лепить крестики.
— Стой! Ты подряд-то не лепи. Ты их ноликами разбавляй.
Алмаз стал разбавлять. Когда он почти закончил, я его опять остановил:
— Парочку оставь. Доктор спит уже? Хорошо! Сейчас ты его поднимешь и скажешь, что как раз в этом месте ты ничего не понимаешь.
Алмаз — человек с юмором. Он криво усмехнулся и отправился будить доктора...
Зачем я вам все это рассказываю?
Я вам все это рассказываю потому, что ровно 19 марта у нас в стране празднуется День подводника. 18 марта — День налоговой полиции, то есть день фискала и центуриона, вышибающего ногами двери непокорных фирм и кладущего людей лицом на пол. Будет концерт и все такое, и об этом всенародном празднике возвещают плакаты на улицах Москвы, а 19 марта — скромно и со вкусом — День подводника.
Подводники — люди, довольствующиеся малым. Им всей этой чепухи не надо. Они не любят, когда их хвалят, потому что хвалить — искушать судьбу, а потому никаких криков: «Это самые мужественные люди! Это цвет!» — и так далее.
Просто сядут за столами, расскажут друг другу такие же истории, которые я вам только что рассказал, и поднимут бокалы за то, чтобы количество погружений равнялось количеству всплытий.
Александр ПОКРОВСКИЙ
19.03.2001
